|
Слабый, облезлый, больной, измученный дряхлостью тяжкой
Коршун похитил и съел малых орлиных птенцов
И от орлицы тайком улегся на место убитых,
Чтобы по-прежнему мать пищу носила в гнездо.
Это ему удалось — о несчастье орлица не знала:
Долго хозяйка в дому кормит раба-хитреца.
Правда, горюя о том, что никак не растет ее отпрыск,
Часто хотела она выгнать его из гнезда,
Но отступала всегда, материнскому верная долгу,
Только природу виня в том, что невзрачен птенец.
Вот однажды средь белого дня разразилась внезапно
Буря, и грянул с небес гром, устрашающий всех.
Оруженосец царя богов у подножия дуба
Лег, ожидая, пока стихнут порывы грозы.
В солнечных жарких лучах рассеялись тяжкие тучи.
Крикнула птица тогда, влажные крылья встряхнув:
«Нет, никогда не видела я такой непогоды
И не увижу вовек, даже сто жизней прожив».—
«Я и сильнее видал!» — ответил орлице негодный
Коршун, и снова в гнездо спрятался, в страхе дрожа.
«Раньше своих матерей ничьи не рождаются дети,—
Та отвечала,— а ты, видимо, старше меня?
Ну, выходи, негодяй: зачем пытаешься скрыться,
Если ты сам же себя выдал обмолвкой своей!»
Коршун вместо ответа молчал, затаясь, но напрасно:
Вытащив вон из гнезда, мать растерзала его.
Долго злодей наслаждался, но все же понес наказанье:
Как погубил он орлят, так же и сам он погиб.
Учит подобный пример держать язык за зубами,
Ежели ты за собой знаешь какую вину. |